В общем, мама учила меня, что поздравлять заранее нельзя) Поэтому я ждал, я долго и упорно ждал 27-го мая, чтобы ПОЗДРАВИТЬ СОЛНЫШКО НАИСИКУ! Суперженщину фандома, которую так и хочется обнять и затискать Заяц, я поздравляю тебя с Днем рождения, желаю тебе всего-всего-всего самого! Ты просто чудо)
Теперь, собственно подарок. Ну, эммм, ты просила хотя бы маленький Сэморубь, но я, сознаюсь, даже не знаю, какие Сэморуби тебе нравятся, потому что я за свою жизнь вообще ни одного фика с этим пейрингом не прочитала и даже не знаю, про что там обычно пишут, так что тут скорее всего какой-нибудь страшенный боян. Если тебя сразит волной ангста, обещаю потом написать тебе какой-нибудь веселый дж2, чтобы ты не расстраивалась
Та-дам! Уносите панду, она написала Сэморубь!

No thoughtsОна уходит и возвращается. Ты никогда не ждешь ее, но где-то в другой жизни ты бы даже сказал, что рад, когда она приходит в твое разваленное убежище, где свет пыльными мутными полосами пробивается сквозь дыры в стенах, ложится на пол, косо и размыто. Где-то там лето, и так жарко, так невозможно жарко - но в твоем доме, вдали от дорог и людей, стоит холод. Иногда тебе кажется, что этот холод приносишь ты сам.
Приходя сюда, она хмурится, увидев пустые бутылки - на столе, на полу, рядом с разобранным дробовиком и коллекцией ножей. Хмурится, но ничего не говорит. Потому что знает: единственный, к кому ты мог бы прислушаться, сейчас не здесь.
Она никогда не остается надолго - у вас попросту заканчиваются темы для разговоров и молчание становится слишком очевидным. Когда из головы пропадают куда-то все слова, она подходит к тебе, сжимает твои ладони в своих - таких маленьких, аккуратных ладошках мертвой девочки, девушки - и начинает что-то шептать тебе на ухо. Ты не вслушиваешься в смысл - его там и нет, скорее всего - просто ловишь интонации, просто наслаждаешься ее голосом, потому что у мертвой девочки такой красивый голос, такой же красивый, как ее глаза - блестящие, черные, такие искренние. Может, одна из причин того, что ты веришь ей - эти глаза. Но большую часть времени ты веришь просто потому, что тебе хочется верить хоть во что-то.
У нее большой рот, и когда она слегка приоткрывает губы, тебе в какой-то момент даже хочется поцеловать ее - больно, чтобы было больно и тебе, и ей. И она не боится боли - каждую минуту, что вы вместе (близко, так близко, слишком близко), она будто ищет боль.
Зарываясь ладонями в ее волосы, прижимая ее к себе сильнее, сталкиваясь с ней пальцами, когда вы одновременно тянетесь к ножу за голенищем ее сапога, ты не думаешь ни о чем. Тебе не хочется думать. Твои мысли так похожи на слова твоего брата - Сэм, Сэмми, это не правильно - что тебе хочется кричать. Поэтому ты не будешь думать.
У нее ровная, светлая кожа, по которой хочется бесконечно водить языком. Синие венки на внутренней стороне ее запястий, ровная пульсация под кожей - ты достаешь нож.
Ее имя - кровь, и ты отравлен ей.
Когда ты припадаешь губами к ее руке, к аккуратному разрезу на тонкой коже, она улыбается и говорит тебе, что все будет хорошо.
Если совсем-совсем не думать, то можно поверить ее словам.
И ты веришь.